Дача брежнева в завидово, Вождей испортил дачный вопрос - Экспресс газета
Следователи допросили ответственного за пожарную безопасность в «Крокусе». Представитель легиона «Свободная Россия» заявил о бегстве кадыровцев из Белгорода после тяжелых потерь. Мне хватило 4 года, чтобы это понять.
Для них я был олимпийским чемпионом. Я и сейчас так говорю, когда меня спрашивают, кто я — немец или поляк. Я Козакевич. Некоторые улицы были целиком закрыты. Перегорожены барьерами. Я был удивлен, что Москва была такой пустой. Это как представить, что Париж опустел летом. Москва тоже мировая метрополия, куда приезжает много туристов, живет много людей.
Публика хотела, чтобы выиграл Волков. Мой неприличный жест был ответной реакцией на весь этот свист». Вы заранее спланировали? Я хотел выиграть медаль. На победу шансов было побольше у Волкова или Тадека Слюсарского, еще одного поляка. И теперь представьте — свистят ли где-то в мире на легкой атлетике?
Свистят на футболе, волейболе, это нормально, помощь команде. В легкой атлетике не свистят. Кто будет свистеть бегуну на сто метров?
А у нас в прыжках с шестом свистели. СССР хотел, чтобы победил Волков.
Поэтому когда кто-то из его соперников выходил на разбег, его освистывали. Для нас это было неслыханно. Такого не было ни до, ни после Игр Разве кто-то свистел, когда Сергей Бубка бил мировые рекорды?
Либо тишина на трибунах, либо все ритмично хлопали. И вот я стою перед разбегом. Сколько было на трибунах — тысяч 70? Скажем, 10 тысяч туристы, а остальные 60 свистели. До этого был забег на метров, там победил Маркин с рекордом Европы. Параллельно с нашими соревнованиями было еще толкание ядра, а других стартов не было. И ближе к концу, когда речь уже шла о медалях, сразу начинался свист. И он был таким сильным, ужасно, меня это злило. И вот ситуация. Я уже выиграл золото. У меня еще одна попытка.
Иду на разбег. И эти 60 тысяч продолжают свистеть, чтобы я не прыгнул выше. Это как собака на сене: сам не съем и другим не дам. Медаль уже у меня, мог сказать всем: поцелуйте меня в задницу. Я бы сказал, но никто бы не услышал.
Поэтому показал тот жест зрителям: вы идиоты, которые вообще не понимают этот спорт. Это было после последней попытки, в которой я побил рекорд Филиппа Увийона 5,77 м.
Я пытался побить рекорд — француза, а не русского. А зрители свистели. Можете себе вообразить. Я единственный человек на свете, который побил рекорд мира и которого освистали.
Поэтому и показал тот жест — со злости. Само собой, для США это было выгодно: Козакевич показал «советским зверям», так у них было написано, что о них думает. Это, конечно, неправда. Журналисты начали спрашивать, зачем я это сделал, говорили, что я теперь народный герой. Конечно, это некрасивый жест. Но со злости человек показывает именно такие жесты. Можно сказать, что я поступил невежливо. Но тогда это было нужно.
Зрителям надо было показать красную карточку, не мне. А в Польше у меня возникли проблемы. Некоторые люди считали, что в Москве надо было проиграть. Были такие в Польском союзе легкой атлетики. Это не укладывалось в голове. Но для поляков-коммунистов я был предателем. Действительно были разбирательства на правительственном уровне?
Советский посол в Варшаве написал, что меня нужно дисквалифицировать пожизненно — мол, я оскорбил советский народ. Хотя мой жест касался только тех, кто был на стадионе. Меня вызвали на разбирательство.
Говорят, ты что делаешь? Я начал придумывать, чтобы избежать проблем. Говорю: я всегда так делаю, когда высоко прыгаю — показываю этот жест планке. Мол, теперь она может поцеловать меня в одно место. На следующий день уже в Москве начали обсуждать, что делать с Козакевичем. И он сказал, что видел, как я выступаю, и что я так очень часто делаю. То есть сказал то же самое, что я придумал. При этом мы с ним не разговаривали. Чистая случайность.
И Самаранч убедил комиссию, что не надо отбирать медаль. Ей занимаются, по сути, ненормальные люди. Я не был доволен тем, что получалось. Я хотел не говорить, а делать, приносить пользу стране. Но сложно ломать систему, которая всех устраивает. У меня сердце спортсмена — если я чем-то занимаюсь, то отдаюсь всей душой, на процентов. Политика это не ценила. Мне хватило 4 года, чтобы это понять. Политика — зло. Так вот эта характерная внешняя мусаэльяновская неторопливость - знак такой королевской породы.
Подобно выдержанному вину с годами он приобрел "букет" мудрости, уверенности в себе и одновременно раскованности. С таким собеседником легко. Он не раскидывает по новомодной "звездной" привычке "пальцы веером" и не бубнит себе под нос старческое: "Да, были времена, когда мы с Леонидом Ильичом Мусаэльян с юмором и теплом вспоминает эпизоды той, "брежневской", жизни.
Внутри его рассказов возникают детали, совсем не совпадающие со сложившимся за последние 20 лет стереотипным образом генсека.
Действительно, обычно после длительных поездок или просто пребывая в хорошем настроении, Леонид Ильич предлагал друзьям и товарищам "расслабиться", скажем, на даче. И там все могли пить, сколько хотели и могли. Но сам Брежнев пил совсем немного, обычно принимая на себя роль тамады и произнося остроумные спичи. Пьяным Брежнева я не видел ни разу за все 14 лет пребывания в "круге первом". Кроме "Завидово", ему нравилась небольшая дача в Заречье правительственная дача "Заречье-6".
Там была очень скромная обстановка и совсем маленький, но уютный кабинет для работы. Однажды Леониду Ильичу предложили съездить посмотреть на строительство санатория ЦК "Южный", в котором - по проекту - были заложены огромные "люксовые" трехкомнатные номера. Увидев царские по масштабам и отделке апартаменты, он спросил: "А кто здесь будет жить?
В них одиноко и неудобно Сам прекрасно водил машину.
Но только на отдыхе и в отпуске - на "государеву службу" ездил только на отечественном "ЗИЛе". Зная это, руководители западных стран обычно долго подарков не искали - дарили автомобили.
В гараже особого назначения их скопилось около полусотни. Но любимым был когда-то подаренный англичанами "Роллс-Ройс". Так вот, самые "долгие" перекрытия Ленинградского шоссе как раз и случались, когда за рулем был не профессиональный водитель, а сам генеральный секретарь.
Французская сторона попросила прислать фотографии "посвободнее", менее официальные, чем печатались в советских газетах и журналах. Рассматривая "неформальные съемки", генсек тогда отобрал 8 снимков, среди которых ему очень понравился сделанный во время прогулки на катере. Давая добро на отправку, сам себя оценил: "Здесь я прямо, как Ален Делон". Фотография тогда стала хитом французских СМИ - мир впервые увидел "другого" Брежнева. Впоследствии один из снимков из той фотосессии Леонид Ильич попросил повесить в своем рабочем кабинете.
Мусаэльян шутит: "Так давно это было, что сейчас уже и вспомнить не могу. Может, к следующему юбилею Человек был темпераментный и увлекающийся - особенно в молодые годы В годы перестройки архивы Владимира Мусаэльяна - а ему принадлежат права на все неофициальные снимки в советские времена это называлось НДП - не для печати - неоднократно пытались купить.
Предлагали очень хорошие деньги. Американцы даже предприняли сложную комбинацию - предложили обменять архив на сложную операцию на сердце, которую нынешнему юбиляру требовалось сделать в е годы прошлого века. Но меня не устраивала такая трактовка.
Встреча с участниками космического полета «Союз» — «Аполлон». Ефремову орден Трудового Красного Знамени. Брежнев, Ю. Андропов, М. Зимянин, Д.
Устинов, К. Новосибирская область. Во время посещения воинской части Ракетных войск стратегического назначения. Брежнев, г. Брежнев с женой Викторией, г.
Брежнев — курсант Забайкальской бронетанковой школы. Среди товарищей-курсантов. В первом ряду — крайний справа Дети Л. Брежнева — Галя и Юра. Бригадный комиссар Л. Брежнев беседует с солдатами перед боем.
Брежнев среди однополчан. Комиссар сводного полка генерал-майор Л. Брежнев слева. Братья Леонид и Яков Брежневы. Октябрь г. Брежнев с любимым конем по кличке Дончак. В Подмосковье.
С сигаретой «Новость».
